Эрнст Теодор Амадей Гофман. Щелкунчик и Мышиный Король.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Та-ра-ра-бух! - и Мари упала с неимоверной высоты. Вот это был толчок!
Но Мари тут же открыла глаза. Она лежала у себя в постельке. Было совсем
светло, а около стояла мама и говорила:
- Ну, можно ли так долго спать! Завтрак давно на столе.
Мои глубокоуважаемые слушатели, вы, конечно, уже поняли, что Мари,
ошеломленная всеми виденными чудесами, в конце концов заснула в зале
Марципанового замка и что арапчата или пажи, а может быть, и сами
принцессы отнесли ее домой и уложили в постельку.
- Ах, мамочка, милая моя мамочка, где только я не побывала этой ночью с
молодым господином Дроссельмейером! Каких только чудес не насмотрелась!
И она рассказала все почти так же подробно, как только что рассказал я,
а мама слушала и удивлялась.
Когда Мари окончила, мать сказала:
- Тебе, милая Мари, приснился длинный прекрасный сон. Но выкинь все это
из головы.
Мари упрямо твердила, что видела все не во сне, а наяву. Тогда мать
подвела ее к стеклянному шкафу, вынула Щелкунчика, который, как всегда,
стоял на второй полке, и сказала:
- Ах ты глупышка, откуда ты взяла, что деревянная нюрнбергская кукла
может говорить и двигаться?
- Но, мамочка, - перебила ее Мари, - я ведь знаю, что крошка Щелкунчик
- молодой господин Дроссельмейер из Нюрнберга, племянник крестного!
Тут оба - и папа и мама - громко расхохотались.
- Ах, теперь ты, папочка, смеешься над моим Щелкунчиком, - чуть не
плача, продолжала Мари, - а он так хорошо отзывался о тебе! Когда мы
пришли в Марципановый замок, он представил меня принцессам - своим сестрам
и сказал, что ты весьма достойный советник медицины!
Хохот только усилился, и теперь к родителям присоединились Луиза и даже
Фриц. Тогда Мари побежала в Другую комнату, быстро достала из своей
шкатулочки семь корон мышиного короля и подала их матери со словами:
- Вот, мамочка, посмотри: вот семь корон мышиного короля, которые
прошлой ночью поднес мне в знак своей победы молодой господин
Дроссельмейер!
Мама с удивлением разглядывала крошечные короны из какого-то
незнакомого, очень блестящего металла и такой тонкой работы, что едва ли
это могло быть делом рук человеческих. Господин Штальбаум тоже не мог
насмотреться на короны. Затем и отец и мать строго потребовали, чтобы Мари
призналась, откуда у нее коронки, но она стояла на своем.
Когда отец стал ее журить и даже обозвал лгуньей, она горько
разрыдалась и стала жалобно приговаривать:
- Ах я бедная, бедная! Ну что мне делать?
Но тут вдруг открылась дверь, и вошел крестный.
- Что случилось? Что случилось? - спросил он. - Моя крестница Марихен
плачет и рыдает? Что случилось? Что случилось?
Папа рассказал ему, что случилось, и показал крошечные короны. Старший
советник суда, как только увидел их, рассмеялся и воскликнул:
- Глупые выдумки, глупые выдумки! Да ведь это же коронки, которые я
когда-то носил на цепочке от часов, а потом подарил Марихен в день ее
рождения, когда ей минуло два года! Разве вы позабыли?
Ни отец, ни мать не могли этого припомнить.
Когда Мари убедилась, что лица у родителей опять стали ласковыми, она
подскочила к крестному и воскликнула:
- Крестный, ведь ты же все знаешь! Скажи, что мой Щелкунчик - твой
племянник, молодой господин Дроссельмейер из Нюрнберга, и что он подарил
мне эти крошечные короны.
Крестный нахмурился и пробормотал:
- Глупые выдумки!
Тогда отец отвел маленькую Мари в сторону и сказал очень строго:
- Послушай, Мари, оставь раз навсегда выдумки и глупые шутки! И если ты
еще раз скажешь, что уродец Щелкунчик - племянник твоего крестного, я
выброшу за окно не только Щелкунчика, но и всех остальных кукол, не
исключая и мамзель Клерхен.
Теперь бедняжка Мари, разумеется, не смела и заикнуться о том, что
переполняло ей сердце; ведь вы понимаете, что не так-то легко было Мари
забыть все прекрасные чудеса, приключившиеся с ней. Даже, уважаемый
читатель или слушатель, Фриц, даже твой товарищ Фриц Штальбаум сейчас же
поворачивался спиной к сестре, как только она собиралась рассказать о
чудесной стране, где ей было так хорошо. Говорят, что порой он даже
бормотал сквозь зубы: "Глупая девчонка!" Но, издавна зная его добрый нрав,
я никак не могу этому поверить; во всяком случае, доподлинно известно, что
не веря больше ни слову в рассказах Мари, он па публичном параде формально
извинился перед своими гусарами за причиненную обиду, приколол им вместо
утраченных знаков отличия еще более высокие и пышные султаны из гусиных
перьев и снова разрешил трубить лейб-гусарский марш. Ну, а мы-то знаем,
какова была отвага гусар, когда отвратительные пули насажали им на красные
мундиры пятна.
Говорить о своем приключении Мари больше не смела, но волшебные образы
сказочной страны не оставляли ее. Она слышала нежный шелест, ласковые,
чарующие звуки; она видела все снова, как только начинала об этом думать,
и, вместо того чтобы играть, как бывало раньше, могла часами сидеть смирно
и тихо, уйдя в себя, - вот почему все теперь звали ее маленькой
мечтательницей.
Раз как-то случилось, что крестный чинил часы у Штальбаумов. Мари
сидела около стеклянного шкафа и, грезя наяву, глядела на Щелкунчика. И
вдруг у нее вырвалось:
- Ах, милый господин Дроссельмейер, если бы вы на самом деле жили, я не
отвергла бы вас, как принцесса Пирлипат, за то, что из-за меня вы потеряли
свою красоту!
Советник суда тут же крикнул:
- Ну, ну, глупые выдумки!
Но в то же мгновение раздался такой грохот и треск, что Мари без чувств
свалилась со стула. Когда она очнулась, мать хлопотала около нее и
говорила:
- Ну, можно ли падать со стула? Такая большая девочка! Из Нюрнберга
сейчас приехал племянник господина старшего советника суда, будь умницей.
Она подняла глаза: крестный снова нацепил свой стеклянный парик, надел
желтый сюртучок и довольно улыбался, а за руку он держал, правда,
маленького, но очень складного молодого человека, белого и румяного как
кровь с молоком, в великолепном красном, шитом золотом кафтане, в туфлях и
белых шелковых чулках. К его жабо был приколот прелесть какой хорошенький
букетик, волосы были тщательно завиты и напудрены, а вдоль спины
спускалась превосходная коса. Крошечная шпага у него на боку так и
сверкала, словно вся усеянная драгоценными камнями, под мышкой он держал
шелковую шляпу.
Молодой человек проявил свой приятный нрав и благовоспитанность,
подарив Мари целую кучу чудесных игрушек и прежде всего - вкусный марципан
и куколок взамен тех, что погрыз мышиный король, а Фрицу - замечательную
саблю. За столом любезный юноша щелкал всей компании орешки. Самые твердые
были ему нипочем; правой рукой он совал их в рот, левой дергал себя за
косу, и - щелк! - скорлупа разлеталась на мелкие кусочки.
Мари вся зарделась, когда увидела учтивого юношу, а когда после обеда
молодой Дроссельмейер предложил ей пройти в гостиную, к стеклянному шкафу,
она стала пунцовой.
- Ступайте, ступайте, играть, дети, только смотрите не ссорьтесь.
Теперь, когда все часы у меня в порядке, я ничего не имею против! -
напутствовал их старший советник суда.
Как только молодой Дроссельмейер очутился наедине с Мари, он опустился
на одно колено и повел такую речь:
- О бесценная мадемуазель Штальбаум, взгляните: у ваших ног -
счастливый Дроссельмейер, которому на этом самом месте вы спасли жизнь. Вы
изволили вымолвить, что не отвергли бы меня, как гадкая принцесса
Пирлипат, если бы из-за вас я стал уродом. Тотчас же я перестал быть
жалким Щелкунчиком и обрел мою былую, не лишенную приятности наружность. О
превосходная мадемуазель Штальбаум, осчастливьте меня вашей достойной
рукой! Разделите со мной корону и трон, будем царствовать вместе в
Марципановом замке.
Мари подняла юношу с колен и тихо сказала:
- Милый господин Дроссельмейер! Вы кроткий, добросердечный человек, да
к тому же еще царствуете в прекрасной стране, населенной прелестным
веселым народцем, - ну разве могу я не согласиться, чтобы вы были моим
женихом!
И Мари тут же стала невестой Дроссельмейера. Рассказывают, что через
год он увез ее в золотой карете, запряженной серебряными лошадьми, что на
свадьбе у них плясали двадцать две тысячи нарядных кукол, сверкающих
бриллиантами и жемчугом, а Мари, как говорят, еще и поныне королева в
стране, где, если только у тебя есть глаза, ты всюду увидишь сверкающие
цукатные рощи, прозрачные марципановые замки - словом, всякие чудеса и
диковинки.
Вот вам сказка про Щелкунчика и мышиного короля.
