Эрнст Теодор Амадей Гофман. Щелкунчик и Мышиный Король.
СКАЗКА О ТВЕРДОМ ОРЕХЕ
Мать Пирлипат была супругой короля, а значит, королевой, а Пирлипат как
родилась, так в тот же миг и стала прирожденной принцессой. Король
налюбоваться не мог на почивавшую в колыбельке красавицу дочурку. Он
громко радовался, танцевал, прыгал на одной ножке и то и дело кричал:
- Хейза! Видел ли кто-нибудь девочку прекраснее моей Пирлипатхен?
А все министры, генералы, советники и штаб-офицеры прыгали на одной
ножке, как их отец и повелитель, и хором громко отвечали:
- Нет, никто не видел!
Да, по правде говоря, и нельзя было отрицать, что с тех пор, как стоит
мир, не появлялось еще на свет младенца прекраснее принцессы Пирлипат.
Личико у нее было словно соткано из лилейно-белого и нежно-розового шелка,
глазки - живая сияющая лазурь, а особенно украшали ее волосики, вившиеся
золотыми колечками. При этом Пирлипатхен родилась с двумя рядами
беленьких, как жемчуг, зубок, которыми она два часа спустя после рождения
впилась в палец рейхсканцлера, когда он пожелал поближе исследовать черты
ее лица, так что он завопил: "Ой-ой-ой!" Некоторые, впрочем, утверждают,
будто он крикнул: "Ай-ай-ай!" Еще и сегодня мнения расходятся. Короче,
Пирлипатхен на самом деле укусила рейхсканцлера за палец, и тогда
восхищенный народ уверился в том, что в очаровательном, ангельском тельце
принцессы Пирлипат обитают и душа, и ум, и чувство.
Как сказано, все были в восторге; одна королева неизвестно почему
тревожилась и беспокоилась. Особенно странно было, что она приказала
неусыпно стеречь колыбельку Пирлипат. Мало того что у дверей стояли
драбанты, - было отдано распоряжение, чтобы в детской, кроме двух нянюшек,
постоянно сидевших у самой колыбельки, еженощно дежурило еще шесть нянек и
- что казалось совсем нелепым и чего никто не мог понять - каждой няньке
приказано было держать на коленях кота и всю ночь гладить его, чтобы он не
переставая мурлыкал. Вам, милые детки, нипочем не угадать, зачем мать
принцессы Пирлипат принимала все эти меры, но я знаю зачем и сейчас
расскажу и вам.
Раз как-то ко двору короля, родителя принцессы Пирлипат, съехалось
много славных королей и пригожих принцев. Ради такого случая были устроены
блестящие турниры, представления и придворные балы. Король, желая
показать, что у него много золота и серебра, решил как следует запустить
руку в свою казну и устроить празднество, достойное его. Поэтому, выведав
от обер-гофповара, что придворный звездочет возвестил время, благоприятное
для колки свиней, он задумал задать колбасный пир, вскочил в карету и
самолично пригласил всех окрестных королей и принцев всего-навсего на
тарелку супа, мечтая затем поразить их роскошеством. Потом он очень
ласково сказал своей супруге-королеве:
- Милочка, тебе ведь известно, какая колбаса мне по вкусу...
Королева уже знала, к чему он клонит речь: это означало, что она должна
лично заняться весьма полезным делом - изготовлением колбас, которым не
брезговала и раньше. Главному казначею приказано было немедленно отправить
на кухню большой золотой котел и серебряные кастрюли; печь растопили
дровами сандалового дерева; королева повязала свой камчатый кухонный
передник. И вскоре из котла потянуло вкусным духом колбасного навара.
Приятный запах проник даже в государственный совет. Король, весь трепеща
от восторга, не вытерпел.
- Прошу извинения, господа! - воскликнул он, побежал на кухню, обнял
королеву, помешал немножко золотым скипетром в котле и, успокоенный,
вернулся в государственный совет.
Наступил самый важный момент: пора было разрезать на ломтики сало и
поджаривать его на золотых сковородах. Придворные дамы отошли к сторонке,
потому что королева из преданности, любви и уважения к царственному
супругу собиралась лично заняться этим делом. Но как только сало начало
зарумяниваться, послышался тоненький, шепчущий голосок:
- Дай и мне отведать сальца, сестрица! И я хочу полакомиться - я ведь
тоже королева. Дай и мне отведать сальца!
Королева отлично знала, что это говорит госпожа Мышильда. Мышильда уже
много лет проживала в королевском дворце. Она утверждала, будто состоит в
родстве с королевской фамилией и сама правит королевством Мышляндия, вот
почему она и держала под почкой большой двор. Королева была женщина добрая
и щедрая. Хотя вообще она не почитала Мышильду особой царского рода и
своей сестрой, но в такой торжественный день от всего сердца допустила ее
на пиршество и крикнула:
- Вылезайте, госпожа Мышильда! Покушайте на здоровье сальца.
И Мышильда быстро и весело выпрыгнула из-под печки вскочила на плиту и
стала хватать изящными лапками один за другим кусочки сала, которые ей
протягивала королева. Но тут нахлынули все кумовья и тетушки Мышильды и
даже ее семь сыновей, отчаянные сорванцы. Они набросились на сало, и
королева с перепугу не знала, как быть. К счастью, подоспела
обер-гофмейстерина и прогнала непрошеных гостей. Таким образом, уцелело
немного сала, которое, согласно указаниям призванного по этому случаю
придворного математика, было весьма искусно распределено по всем колбасам.
Забили в литавры, затрубили в трубы. Все короли и принцы в великолепных
праздничных одеяниях - одни на белых конях, другие в хрустальных каретах -
потянулись на колбасный пир. Король встретил их с сердечной приветливостью
и почетом, а затем, в короне и со скипетром, как и полагается государю,
сел во главе стола. Уже когда подали ливерные колбасы, гости заметили, как
все больше и больше бледнел король, как он возводил очи к небу. Тихие
вздохи вылетали из его груди; казалось, его душой овладела сильная скорбь.
Но когда подали кровяную колбасу, он с громким рыданьем и стонами
откинулся на спинку кресла, обеими руками закрыв лицо. Все повскакали
из-за стола. Лейб-медик тщетно пытался нащупать пульс у злосчастного
короля, которого, казалось, снедала глубокая, непонятная тоска. Наконец
после долгих уговоров, после применения сильных средств, вроде жженых
гусиных перьев и тому подобного, король как будто начал приходить в себя.
Он пролепетал едва слышно:
- Слишком мало сала!
Тогда неутешная королева бухнулась ему в ноги и простонала:
- О мой бедный, несчастный царственный супруг! О, какое горе пришлось
вам вынести! Но взгляните: виновница у ваших ног - покарайте, строго
покарайте меня! Ах, Мышильда со своими кумовьями, тетушками и семью
сыновьями съела сало, и...
С этими словами королева без чувств упала навзничь. Но король вскочил,
пылая гневом, и громко крикнул:
- Обер-гофмсйстерина, как это случилось?
Обер-гофмейстерина рассказала, что знала, и король решил отомстить
Мышильде и ее роду за то, что они сожрали сало, предназначенное для его
колбас.
Созвали тайный государственный совет. Решили возбудить процесс против
Мышильды и отобрать в казну все ее владения. Но король полагал, что пока
это не помешает Мышильде, когда ей вздумается, пожирать сало, и потому
поручил все дело придворному часовых дел мастеру и чудодею. Этот человек,
которого звали так же, как и меня, а именно Христиан Элиас Дроссельмейер,
обещал при помощи совершенно особых, исполненных государственной мудрости
мер на веки вечные изгнать Мышильду со всей семьей из дворца.
И в самом деле: он изобрел весьма искусные машинки, в которых на
ниточке было привязано поджаренное сало, и расставил их вокруг жилища
госпожи салоежки.
Сама Мышильда была слишком умудрена опытом, чтобы не понять хитрости
Дроссельмейера, но ни ее предостережения, ни ее увещания не помогли: все
семь сыновей и много-много Мышильдиных кумовьев и тетушек, привлеченные
вкусным запахом жареного сала, забрались в дроссельмейеровские машинки - и
только хотели полакомиться салом, как их неожиданно прихлопнула
опускающаяся дверца, а затем их предали на кухне позорной казни. Мышильда
с небольшой кучкой уцелевших родичей покинула эти места скорби и плача.
Горе, отчаяние, жажда мести клокотали у нее в груди.
Двор ликовал, но королева была встревожена: она знала Мышильдин нрав и
отлично понимала, что та не оставит неотомщенной смерть сыновей и близких.
И в самом деле, Мышильда появилась как раз тогда, когда королева
готовила для царственного супруга паштет из ливера, который он очень
охотно кушал, и сказала так:
- Мои сыновья, кумовья и тетушки убиты. Берегись, королева: как бы
королева мышей не загрызла малютку принцессу! Берегись!
Затем она снова исчезла и больше не появлялась. Но королева с перепугу
уронила паштет в огонь, и во второй раз Мышильда испортила любимое кушанье
короля, на что он очень разгневался...
- Ну, на сегодняшний вечер довольно. Остальное доскажу в следующий раз,
- неожиданно закончил крестный.
Как ни просила Мари, на которую рассказ произвел особенное впечатление,
продолжать, крестный Дроссельмейер был неумолим и со словами: "Слишком
много сразу - вредно для здоровья; продолжение завтра", - вскочил со
стула.
В ту минуту, когда он собирался уже выйти за дверь, Фриц спросил:
- Скажи-ка, крестный, это на самом деле правда, что ты выдумал
мышеловку?
- Что за вздор ты городишь, Фриц! - воскликнула мать.
Но старший советник суда очень странно улыбнулся и тихо сказал:
- А почему бы мне, искусному часовщику, не выдумать мышеловку?
