Эрнст Теодор Амадей Гофман. Щелкунчик и Мышиный Король.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СКАЗКИ О ТВЕРДОМ ОРЕХЕ
- Ну, дети, теперь вы знаете, - так продолжал на следующий вечер
Дроссельмейер, - почему королева приказала столь бдительно стеречь
красоточку принцессу Пирлипат. Как же было ей не бояться, что Мышильда
выполнит свою угрозу - вернется и загрызет малютку принцессу! Машинка
Дроссельмейера ничуть не помогала против умной и предусмотрительной
Мышильды, а придворный звездочет, бывший одновременно и главным
предсказателем, заявил, что только род кота Мурра может отвадить Мышильду
от колыбельки. Потому-то каждой няньке приказано было держать на коленях
одного из сынов этого рода, которых, кстати сказать, пожаловали чипом
тайного советника посольства, и облегчать им бремя государственной службы
учтивым почесыванием за ухом.
Как-то, уже в полночь, одна из двух обер-гофнянек, которые сидели у
самой колыбельки, вдруг очнулась, словно от глубокого сна. Все вокруг было
охвачено сном. Никакого мурлыканья - глубокая, мертвая тишина, только
слышно тиканье жучка-точильщика. Но что почувствовала нянька, когда прямо
перед собой увидела большую противную мышь, которая поднялась на задние
лапки и положила свою зловещую голову принцессе на лицо! Нянька вскочила с
криком ужаса, все проснулись, но в тот же миг Мышильда - ведь большая мышь
у колыбели Пирлипат была она - быстро шмыгнула в угол комнаты. Советники
посольства бросились вдогонку, но не тут-то было: она шмыгнула в щель в
полу. Пирлипатхен проснулась от суматохи и очень жалобно заплакала.
- Слава богу, - воскликнули нянюшки, - она жива!
Но как же они испугались, когда взглянули на Пирлипатхен и увидели, что
сталось с хорошеньким нежным младенцем! На тщедушном, скорчившемся тельце
вместо кудрявой головки румяного херувима сидела огромная бесформенная
голова; голубые, как лазурь, глазки превратились в зеленые, тупо
вытаращенные гляделки, а ротик растянулся до ушей.
Королева исходила слезами и рыданиями, а кабинет короля пришлось обить
ватой, потому что король бился головой об стену и жалобным голосом
причитал:
- Ах я несчастный монарх!
Теперь король, казалось, мог бы понять, что лучше было съесть колбасу
без сала и оставить в покое Мышильду со всей ее запечной родней, но об
этом отец принцессы Пирлипат не подумал - он просто-напросто свалил всю
вину на придворного часовщика и чудодея Христиана Элиаса Дроссельмейера из
Нюрнберга и отдал мудрый приказ: "Дроссельмейер должен в течение месяца
вернуть принцессе Пирлипат ее прежний облик или, по крайней мере, указать
верное к тому средство - в противном случае он будет продан позорной
смерти от руки палача".
Дроссельмейер не на шутку перепугался. Однако он положился на свое
уменье и счастье и тотчас же приступил к первой операции, которую почитал
необходимой. Он очень ловко разобрал принцессу Пирлипат на части, вывинтил
ручки и ножки и осмотрел внутреннее устройство, но, к сожалению, он
убедился, что с возрастом принцесса будет все безобразнее, и не знал, как
помочь беде. Он опять старательно собрал принцессу и впал в уныние около
ее колыбели, от которой не смел отлучаться.
Шла уже четвертая неделя, наступила среда, и король, сверкая в гневе
очами и потрясая скипетром, заглянул в детскую к Пирлипат и воскликнул:
- Христиан Элиас Дроссельмейер, вылечи принцессу, не то тебе
несдобровать!
Дроссельмейер принялся жалобно плакать, а принцесса Пирлипат тем
временем весело щелкала орешки. Впервые часовых дел мастера и чудодея
поразила ее необычайная любовь к орехам и то обстоятельство, что она
появилась на свет уже с зубами. В самом деле, после превращения она
кричала без умолку, пока ей случайно не попался орешек; она разгрызла его,
съела ядрышко и сейчас же угомонилась. С тех пор няньки то и дело унимали
ее орехами.
- О святой инстинкт природы, неисповедимая симпатия всего сущего! -
воскликнул Христиан Элиас Дроссельмейер. - Ты указуешь мне врата тайны. Я
постучусь, и они откроются!
Он тотчас же испросил разрешения поговорить с придворным звездочетом и
был отведен к нему под строгим караулом. Оба, заливаясь слезами, упали
друг другу в объятия, так как были закадычными друзьями, затем удалились в
потайной кабинет и принялись рыться в книгах, где говорилось об инстинкте,
симпатиях и антипатиях и других таинственных явлениях.
Наступила ночь. Придворный звездочет поглядел на звезды и с помощью
Дроссельмейера, великого искусника и в этом деле, составил гороскоп
принцессы Пирлипат. Сделать это было очень трудно, ибо линии запутывались
все больше и больше, но - о, радость! - наконец все стало ясно: чтобы
избавиться от волшебства, которое ее изуродовало, и вернуть себе былую
красоту, принцессе Пирлипат достаточно было съесть ядрышко ореха Кракатук.
У ореха Кракатук было такая твердая скорлупа, что по нему могла
проехаться сорокавосьмифунтовая пушка и не раздавить его. Этот твердый
орех должен был разгрызть и, зажмурившись, поднести принцессе человек,
никогда еще не брившийся и не носивший сапог. Затем юноше следовало
отступить на семь шагов, не споткнувшись, и только тогда открыть глаза.
Три дня и три ночи без устали работали Дроссельмейер со звездочетом, и
как раз в субботу, когда король сидел за обедом, к нему ворвался радостный
и веселый Дроссельмейер, которому в воскресенье утром должны были снести
голову, и возвестил, что найдено средство вернуть принцессе Пирлипат
утраченную красоту. Король обнял его горячо и благосклонно и посулил ему
бриллиантовую шпагу, четыре ордена и два новых праздничных кафтана.
- После обеда мы сейчас же и приступим, - любезно прибавил король. -
Позаботьтесь, дорогой чудодей, чтобы небритый молодой человек в башмаках
был под рукой и, как полагается, с орехом Кракатук. И не давайте ему вина,
а то как бы он не споткнулся, когда, словно рак, будет пятиться семь
шагов. Потом пусть пьет вволю!
Дроссельмейера напугала речь короля, и, смущаясь и робея, он
пролепетал, что средство, правда, найдено, но что обоих - и орех и
молодого человека, который должен его разгрызть, - надо сперва отыскать,
причем пока еще очень сомнительно, возможно ли найти орех и щелкунчика. В
сильном гневе потряс король скипетром над венчанной главой и зарычал, как
лев:
- Ну, так тебе снесут голову!
На счастье поверженного в страх и горе Дроссельмейера, как раз сегодня
обед пришелся королю очень по вкусу, и поэтому он был расположен внимать
разумным увещаниям, на которые не поскупилась великодушная королева,
тронутая судьбой несчастного часовщика. Дроссельмейер приободрился и
почтительно доложил королю, что, собственно, разрешил задачу - нашел
средство к излечению принцессы, и тем самым заслужил помилование. Король
назвал это глупой отговоркой и пустой болтовней, но в конце концов, выпив
стаканчик желудочной настойки, решил, что оба - часовщик и звездочет -
тронутся в путь и не вернутся до тех пор, пока у них в кармане не будет
ореха Кракатук. А человека, нужного для того, чтобы разгрызть орех, по
совету королевы, решили раздобыть путем многократных объявлений в местных
и заграничных газетах и ведомостях с приглашением явиться во дворец...
На этом крестный Дроссельмейер остановился и обещал досказать остальное
в следующий вечер.